 |  | |
|
Фрески .
Фрески монастыря Сан Марко во Флоренции
В Святом Доминике Перед Распятием представлено довольно натуралистическое изображение Иисуса, в высшей степени приближающееся к изображению мирского человека. Доминик показан в профиль, в строгой одежде, без лишних эмоций, но его глубокое отношение к Христу ясно проявляется через его позу и набожные жесты. Присутствие Святых в библейских сценах на фресках Сан Марко было отправной точкой для медитации монаха, помогавшей ему изучать священные тексты и готовиться к проповедованию. Жесты доминиканских Святых во фресках составляют некий дидактический иллюстрированный язык, на котором эти картины "говорят" зрителю, как подражать модели. Это оказалось возможным, поскольку существовало полное иллюстрированное руководство, называемое De modo orandi, которое связывало каждый жест и позу молящегося доминиканского монаха с конкретным образом или способом молитвы. De modo orandi основывался на убеждении, что конкретное состояние мистического сознания может достигаться принятием конкретного физического положения. Таким образом художник изобразил жесты или действия для вызова девяти внутренних состояний: 1) Почитание, с глубоким поклоном от талии 2) Изнеможение Смирения 3) Бичевание Раскаяния 4) Сострадание, Повторяющееся коленопреклонение 5) Размышление, Стоя вертикально, руки перед грудью, 6) Просящий Бога, Стоя, раскинув руки 7) Положение Экстаза, Руки, поднятые вверх 8) Воспоминание, Читающий 9) Энтузиазм к проповеди. Семь из них изображены на фресках в кельях 15-21. Скорее всего, фрески в кельях 15-21 написаны Беноццо Гоззоли.
Иисус показан не в ореоле славы, а просто сидящим просто прямо на земле; вокруг него не толпа, а его ученики, которые сидят вокруг него, внимая его словам. Иисус не поучает, он среди своих друзей как брат среди братьев. Ученики слушают его со вниманием, их глаза обращены к лицу Христа, за исключением одного. В соответствии с живописной традицией эпохи обычно один из персонажей картины изображается смотрящим на зрителя: обменом взглядами осуществляется общение, зритель как бы вовлекается в круг персонажей картины. Это как раз то, что должно случиться с монахом, который молится в своей комнате. Интересно движение рук Иисуса: одна указывает на небо, где находится Бог невидимый и возвышенный, другая держит свиток. Это Тора - Иисус пришел «не уничтожать, но выполнять Закон Моисея».
Эпизод крещения, о котором свидетельствуют четыре евангелия, представлен в келье 24 как момент, когда небо и земля воссоединяются. Согласно Библии, небо разверзлось - это представлено множеством облаков вокруг голубя, представляющего Дух Божий. Деятельность Иоанна Крестителя вызвала широкое народное движение, которое готовило приход Царствия Небесного. Обряд крещения был создан, чтобы отпускать грехи. Иисус принял участие в этом движении и Иоанн его назвал «тем, кто должен был прийти». Иисус не нуждался в очищении от греха. Представляется, что его крещение - солидарность с народом, его вход в большое движение ожидания прихода Царствия Небесного, которому Иисусу собирался посвятить всю свою жизнь, отказываясь от любого другого образа жизни. Речь идет о новом этапе жизни Иисуса. Он стоит без одежд, его тело сияет, Иоанн выливает ему воду на голову щедрым и энергичным жестом.
Фреска следует традиционной иконографии и изображает Христа, демонстрирующего свои раны, на фоне орудий Страстей.
Пилат понял, что верховные жрецы отдали под суд невиновного, но он полагал, что их неприязнь к Иисусу удовольствовалась бы его унижением посредством бичевания. Сцена бичевания представлена Анжелико на этой фреске очень сдержанной и очень торжественной. Она происходит в роскошном обрамлении – Иисус стоит на возвышении в торжественном зале с колоннами, с частью стены, закрытой красным. Этот цвет, подходящий разве что для королевского дворца, резко контрастирует с телом Христа, привязанного к колонне. Христос как бы противостоит зрителю – молящемуся в келье монаху, который стоит перед ним со стороны, с которой происходит бичевание. Таким образом создается сопереживание в духе покаянной практики, развившейся после большой эпидемии чумы, опустошившей пол Европы. Чувство вины рождалось из интерпретации этой эпидемии как посланного Богом бедствия для наказания за грехи народа.
Тема этой фрески - ответ на вопрос: какова судьба тех, кто жил до Христа? Какова судьба благочестивого человека, который жил, надеясь на приход Спасителя? Традиция говорит, что они не погибли, они просто ждали. Авраам желал увидеть свет Иисуса и он его увидел – говорит Христос в Евангелии от Иоанна. Иисус разбивает двери ада, которые падают, придавливая черта, другие черти убегают. В гроте он находит толпу. Христос обращается к первому из них, Адаму, который находится здесь вместе с Евой. Христос вызволяет их из тюрьмы, он – их освободитель.
Небо в этой сцене черно, но персонажи хорошо видны на фоне голой земли цвета охры. Иуда приблизился к Иисусу с поцелуем, указывая на него стражникам, готовым его схватить. Святой Петр поражает одного из слуг верховного жреца ножом, но Иисус останавливает сопротивление и дает ученикам возможность убежать и, таким образом, спасти свою жизнь. Этот выбор Иисуса обусловлен его решением пройти дорогой Страстей. Созерцая Иисуса, взгляд которого останавливается на Иуде, молящийся в этой келье монах вспоминает слова Нагорной проповеди, дороги к спасению – жить в прямолинейности, без гнева и злопамятства, не платя той же монетой.
В свою последнюю ночь с учениками Христос ушел с ними в Гефсиманский сад, где попросил учеников наблюдать и молиться с ним. Однако, обремененные усталостью, они уснули и оставили его одного. Иисус молился в одиночестве: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. Анжелико вводит в сцену Марфу и Марию, сестер Лазаря. Мария читает Библию, Марфа слушает ее чтение. Женщины в этих обстоятельствах проявляют себя лучше мужчин – они наблюдают и молятся вместе с Иисусом, и они будут первыми свидетелями Воскрешения.
Согласно Евангелию, таинство Евхаристии (Святого Причастия) было установлено Христом во время традиционной предпасхальной еврейской трапезы. Однако Анжелико осовременивает эту сцену, представляя современный ему латинский обряд. На столе нет ни блюд с пищей, ни приборов, ни вазы с цветами. От трапезы оставлен только стол и белая скатерть. Апостолы показаны не столько гостями, сколько первопричастниками, которые с набожностью принимают причастие из рук Спасителя. Чтобы не сидеть спиной к зрителю, апостолы на ближней половине стола оставили свои места и встали на колени. Среди них Иуда, с черным нимбом, его фигура скрыта. Чувства апостолов проявляются в движении их рук – руки находятся на разной высоте, у кого-то они скрещены, у кого-то подняты в просьбе милости и заступничества. Мария стоит на коленях, слева. Открытые окна позволяют увидеть дома вокруг и окна келий. В проеме двери справа видна площадь с колодцем, так что сцена евхаристии как бы помещается в центр всей жизни дома.
О двух разбойниках, распятых вместе с Христом, с большими или меньшими подробностями говорят все четыре евангелиста. Их имена Гестас и Дисмас — сообщаются в апокрифическом Евангелии Никодима. «Золотая легенда», источник, из которого скорее, нежели из Евангелия Никодима, западные художники черпали сведения для своих живописных трактовок христианских сюжетов, дает для злонравного (нераскаявшегося) разбойника несколько иной, хотя и близкий никодимовскому, вариант имени — Гесмас (Gesmas) (в греческих и русских источниках имеются еще и другие варианты имен разбойников). Один из разбойников — Дисмас — по свидетельству Луки, раскаялся. Художники, которые брали за основу рассказ Луки, стремились как можно ярче передать различие в душевном состоянии разбойников: раскаявшегося непременно изображали с «хорошей» стороны от Христа (по Его правую руку), на его лице умиротворение. В данном случае Дисмас изображен с нимбом.
Иисусу пить было предложено дважды. Первый раз ему предложили дурманящее (наркотическое) средство (вино со смирною), предназначавшееся для облегчения физических мук (его Христос отверг), а второй раз — после Его возгласа: «Жажду» — ему дали уксус (Иоанн) или даже уксус, смешанный с желчью (Матфей), дабы издевательски новыми муками приблизить Его конец. Уксусом тогда именовалось кислое вино. Воина, который подносит Христу насаженную на иссоп (Hyssopus officinalis – растение с деревянистым стеблем) и предварительно смоченную в уксусе губку легенда нарекла Стефатоном. Губка, видимо, была затычкой для сосуда с поской (напиток воинов на марше). Стефатон обычно фигурирует в паре с Лонгином, и если последний почти всегда изображается с «хорошей» стороны от Христа, то Стефатон — с «плохой». Иссоп с губкой, так же, как и копье, является одним из инструментов Страстей Господних.
Множество легенд и домыслов существует относительно того участника сцены, который пронзает копьем тело Иисуса. Иоанн единственный из евангелистов, кто упоминает об этом эпизоде, однако имени этого человека не называет; он говорит лишь, что это воин. В апокрифическом Евангелии Никодима говорится, а затем в «Золотой легенде» повторяется, что имя воина, пронзившего Христа копьем, было Лонгин. Он был слепым и, согласно «Золотой легенде», излечился от своей слепоты чудесным образом — кровью, вытекшей из нанесенной им Христу раны. Впоследствии, согласно преданию, он крестился и принял мученическую смерть.
Слева от креста – три человека, упомянутые в Евангелии от Иоанна. Это Мария, мать Христа, Ученик Иисуса, видимо, это Иоанн, и Мария Магдалина. Мария изображена в разбивающем ее сердце горе, она опускает глаза и наклоняется к земле. Мария Магдалина заботится о ней, как если бы она заботилась о своей собственной матери, а Иоанн поддерживает Марию сзади. Иисус еще жив, его бок еще не пронзен копьем – Анжелико представляет сказанное в Евангелии от Иоанна: перед смертью Иисус сказал Иоанну и своей матери, чтобы она была у этого ученика и была бы ему как мать. И здесь основание теологии, которая принимает Марию за мать церкви. С другой стороны креста – доминиканский монах. Он весь в боли, его чувства выражены положением его рук. Одной рукой он поддерживает другую, которую он держит перед глазами, чтобы не видеть того, что он не может вынести. Кажется, что он плачет. В средневековой набожности дар слез считался очень ценным, рассматривался как большая милость, так как осуществлял сострадание во всей строгости этого слова. Сочувствовать – это значит страдать вместе тем, кто страдает, так что сопричастие Христу означало соучастие в спасении мира.
Особое место среди фресок занимает люнет Поклонение волхвов из кельи № 39. По своему замыслу композиция ближе к Распятию в Зале капитула, чем к росписи келий. Фигуры не только развернуты в таком же фризообразном порядке, параллельно плоскости стены, как это имеет место в Распятии, но некоторые из них написаны тем же самым помощником, которому были поручены отдельные части росписи в Зале капитула. С достаточной долей вероятности можно утверждать, что этот помощник — молодой Беноццо Гоццоли. Отдельные позы предвещают построение пределлы алтаря Сан Марко, а сама фреска с ее сложно разработанной композицией и светлой декоративной палитрой более светская по духу, чем какая-либо из других росписей келий. Эту келью, превосходящую другие размером, занимали Козимо Медичи, папа Евгений IV и другие именитые посетители монастыря. Она особенно богата украшена Фпа Анжелико в сотрудничестве с Беноззо Гоззоли, его учеником.
2010 |
||
 |  |
